- Знаешь, - сказал он, тяжело опустившись на стул напротив меня. - На самом деле все, конечно же, из-за нее.

Я смотрел на него с чувством глубокого сожаления. Еще два года назад, вот на этом самом месте сидел напротив меня, попивая коньяк из пузатого бокала, цветущий и жизнерадостный мужчина средних лет. Румянец с мороза заливал его щеки и нос, борода кудрявилась, а очки в тонкой золотой оправе поблескивали в свете яркой электрической лампочки. Беззаботный и внушающий доверие старый-добрый университетский друг. Балагур и задира. Любимец всех девушек нашего потока.

Потом он внезапно пропал на эти самые два года. Настолько внезапно, что даже его очередная подруга, между прочим кандидат наук, обзвонила всех его друзей (сначала близких, а потом не очень) и подруг (вот уж удивительно). С одним и тем же вопросом: „Где Джем?“.

Джем – такое прозвище он получил, кажется, на пятом курсе. Он тогда отправился с какой-то экспедицией молодых этнографов на Гвинею. Для этого взял даже академический отпуск на один семестр, потому что сама по себе поездка не имела никакого отношения к его диплому. Из путешествия он привез рыжую бороду на своем загорелом лице и джембе. Барабан в виде кубка с мембраной из козьей кожи. Мы все подумали – просто сувенир. А оказалось, что он виртуозный барабанщик. Он играл на джембе с упоением, мягко и очень быстро перебирая пальцами и постукивая ладонями, казалось, что он ласкает женщину.

Поначалу все пробовали на вкус слово „джембе“, примеряя его к хозяину барабана. Потом постепенно оно сократилось до более привычного „Джем“. Так наш друг стал Джемом, играющим на джембе. А рыжая борода стала его неотъемлимым атрибутом. Барабан он потом, правда, забросил.

Так вот, когда Джем пропал, его сначала искала его ученая подруга. Потом стали искать все остальные. Но никому он не оставил ни нового номера телефона, ни адреса. Ничего. Растворился. Квартиру, которую он снимал последние три года, он пересдал на время кому-то совершенно постороннему. И этот „кто-то“ ничего вразумительного сказать не мог. Жил среди вещей Джема, исправно платил на указанный хозяином счет. Переставлял джембе с места на место во время уборки. Прошло время и наши поиски утратили свою активность. Нет, мы все помнили, что есть Джем. Но как-то все убедили себя, что с ним все в порядке и он просто не хочет ничего нам сообщать. Мало ли какие у человека могут быть дела.

Так было ровно до сегодняшнего вечера, когда в моей холостяцкой квартире раздалась трель звонка. Было уже что-то около шести часов вечера. Я, облаченный в махровый халат, предвкушающий горячий душ, вкусный ужин и завтрашний выходной, вяло поплеся открывать дверь. „Ну, конечно. - думал я. - Опять мадам Маргарита с третьего этажа якобы забыла, как правильно включать ее новую посудомоечную машину“. В голове уже нарисовалась отмазка, которая мне самому показалось очень убедительной. Настолько, что к двери я подошел, уже выпрямив спину и нацепив одну из своих дежурных улыбок.

На пороге стоял Джем. На нем был вполне приличного вида шерстяной пиджак, джинсы, шарф в серую полоску и даже шляпа, бросавшая тень на лицо. Он стоял, прислонившись к стене, в одной руке небольшая кожаная папка, в другой плащ. Что-то с первого взгляда смутило меня в его облике.

- Хо, хо! - Поприветствовал меня Джем. - Не дашь ли попить, а то так есть хочется, что переночевать негде?

Через пять минут мы сидели у меня на кухне. И я наконец увидел, что меня смущало. На Джеме не было бороды. Гладко выбритые, несколько впалые щеки. Да и весь Джем как будто осунулся, ссутулился и почернел.

- Да, все дело из-за нее. - потворил он. - Не было бы ее, все бы шло своим чередом. Уму не постижимо, какие вещи порой могут сыграть с нами злую шутку и перевернуть всю жизнь!

Я внимательно слушал, не перебивая. Джем явно намеревался высказаться. Я был чрезвычайно рад его появлению и готов был слушать всю ночь.

-Ты ведь помнишь, что ровно два года назад мы собирались у Норы на день рождения ее старшего сына? Ты еще тогда приехал на три часа позже всех, прямо с самолета? Откуда ты тогда прилетел?
-Из Парижа. У меня там был симпозиум.
-Да, точно. - Джем сделал большой глоток и поперхнулся. Виновато улыбнувшись, сказал: - Совсем разучился пить. Так вот, ты тогда опоздал, и мы с тобой увиделись совсем коротко. Привет-пока. Мне еще показалось, что ты удивлен, почему я в такой спешке с тобой попрощался.

Да, я был слегка удивлен, потому как Джем всегда был обстоятельным человеком. Если он встречал старого друга, которого не видел месяц, он обязательно с ним беседовал хотя бы четверть часа. А тут промчался мимо меня, как ураган, да еще с каким-то мужиком в очках.

-Может быть ты даже вспомнишь того типа, который тогда был со мной? - задумчиво спросил Джем и пристально посмотрел мне в глаза.
-Эээ, ну... смутно. - соврал я на всякий случай.
-Господин К. Продавец иллюзий. Ростовщик в лавке времени и воспоминаний. - Джем начал барабанить пальцами по краешку стола так, как когда-то делал это на барабане. - Мы с ним познакомились прямо там же, в доме Норы. Его пригласил в гости муж Норы. Мы все знали этого самого мужа не очень хорошо. Быть может за эти два года, что меня не было, вы с ним сдружились (я отрицательно покачал головой), но тогда мы его знали плохо. И все, кого он пригласил со своей стороны – были чужаками в нашей компании. Особенно господин К. Самый старший из всех гостей.

Джем вытянул ноги и устроился поудобнее, закурив сигару, футляр с которой достал из заднего кармана джинсов. Сделав несколько затяжек с закрытыми глазами, он продолжил свой рассказ.

- Он первый ко мне подошел. Сказал какие-то общие слова, типа: „Прекрасный вечер, а сын Норы бойкий мальчик“. Завязалась беседа. Мы поговорили о погоде, о выборах, о машинах. А потом он спросил меня, не знаком ли я с эффектом Барроу. Ты когда-нибудь слышал о таком эффекте? Вот и я никогда. Но по словам К. именно я был самым непосредственным доказательством его существования. Мы ушли из гостей вместе. Меня всегда интриговало все новое и мной пока неизученное. Я поддался на его уговоры пойти с ним. И знаешь, первые месяцы после этого, я не пожалел. Все казалось таким натуральным, что было даже страшно!

К. еще там, на дне рождении, показал мне фотографию. Собственно даже не фотографию, а дагеротип 1834 года. Ты не поверишь, но на нем был изображен я. Вот такой, какой я был два года назад. Один в один. Только в одежде тех лет. Даже морщинки под глазами, насколько это можно было увидеть на такого рода изображении – совпадали. И этот человек на дагеротипе, по слова К., был именно мной, а не моим предком. В этом и заключается эффект Барроу, открытый К. По его уверениям, мне единственному удалось „проскочить время“. Этот „Я“ из 1834 года был отправлен в экспедицию на Аляску в область с вечной мерзлотой. Мы должны были изучить возможности использования холода в утилитарном плане. Наша экспедиция находилась там полтора месяца, а потом пропала. Никто не смог найти никаких следов. Даже собаки исчезли вместе с санями.

К. убедил меня, что я и был единственным, который выжил. Потому что тогда был заморожен. Этот самый К. с такой точностью описывал всю мою жизнь! Он знал, что я вырос в детском приюте! Практически каждый мой шаг! Ты ведь знаешь, что я авантюрист по своей натуре? Я поверил. Я даже поверил в то, что на мое имя в американском банке лежит очень круглая сумма, еще с тех времен. Мы носились по Америке в поисках представительства того самого банка. И мы наконец нашли его! Потом мы тратили уйму времени и моих денег на подделку документов. Ведь меня сегодняшнего зовут не так, как звали меня тогдашнего. И мы сделали мне паспорт! Я выложил на это практически все деньги, что у меня были. Ведь впереди маячили несколько миллионов.

Джем налил себе и мне еще коньяку. Внимательно посмотрел на свет сквозь стенки бокала.

-Мда. Ты можешь себе такое представить? Чтобы взрослый, образованный мужчина с докторской степенью по антропологии мог поверить в этот бред?

Я молчал. Мне казалось временами, что Джем не совсем адекватен. Глаза у него блестели каким-то мутным блеском, будто он был под наркотиком. Чернота под глазами усилилась. Мне было не по себе.

-Мне тоже верится в это с трудом. Но я действительно сделал это. Доверился. Как последний наивный мальчишка. И знаешь, мы получили эти деньги. Ровно 23 миллиона долларов. Зеленых и свежих. - Джем облизнул высохшие губы. - Думаю, тебе не стоит объяснять, что К. исчез с миллионами в ту же ночь?

Разумеется, мне не нужно было это объяснять. То, что Джем стал игрушкой в руках умелого мошенника, я перестал сомневаться еще полчаса назад.

-А всему виной она! Моя борода! Представляешь, этот К. отрыл где-то в архивах старый дагеротип с изображением мужчины в бороде. И лишь искал случая, который бы свел его с кем-то, кто был бы похож на этого человека. Я оказался как две капли. Не было бы ее, я бы никуда не сорвался и не чувствовал бы себя сейчас так поршиво. Быть обманутым – это гадко.

Мы просидели почти до полуночи, как вдруг Джем стал суетливо собираться. Я проводил его до машины. Вернулся домой со смешанными чувствами радости и печали. Радости от его возвращения и печали от того, что хоть он и вернулся, но остался таким же потерянным. Быть обманутым гадко. Уже зайдя домой, я заметил, что Джем забыл свою папку. Я задумчиво покрутил ее в руках несколько мгновений, потом мое любопытство взяло вверх, и я раскрыл молнию. В папке ничего не было кроме одной единственной вещи. Старого дагеротипа. На нем был изображен Джем. Без бороды.