Порно номер два

Её фантазии были уже не такие как тогда, 10 лет назад. Не такие яркие, не такие простые и незатейливые как те, положенные на бумагу. Иногда она перечитывала их, иногда делилась ими, теми пережитыми и испытанными, с незнакомцами в интернете. Ей нравилось, что кто-то представляет её себе там, в электронном пространстве, на 10 лет моложе и на 10 лет наивнее. За эти 10 лет у неё были мужчины, много мужчин, слишком много, наверное. Они входили в её жизнь, а потом исчезали без следа, как прочитанная бульварная книжка в мягкой обложке. Среди них не было никого, кто бы был достойным её любви, они были слабы телом и духом, и она научилась вертеть ими, использовать их плоть и покорять их волю, чтобы поиграться, а потом бросить пылиться в углу и найти себе игрушку поновее.

Она, конечно, надеялась, что где-то в мире есть и обязательно найдётся ОН, ведь, если не хотеть этого, зачем обнажать душу и тело безликой интернетной мужской массе. Зачем писать чувственные рассказы в любительских литературных конкурсах и надеяться, что их прочтёт тот, кто сможет их оценить, её оценить... И бросить вызов...

И всё-таки, когда она получила то анонимное сообщение, она не могла поверить своим глазам. "Хилтон, пятница, скажи администратору, что твоя фамилия М.", - было написано фиолетовым фломастером на обороте фотографии - её фотографии 10-летней давности. Если б не эта фотография, если бы не она, быть может, недвусмысленное приглашение и не было бы принято. Всё было бы иначе, если б не она.

Конечно, она пошла туда, едва дождавшись пятницы. Не в её правилах было не поддаться такому позыву. Кто бы не прислал ей эту фотографию, он успел изучить её характер. Лишь только она подошла к стойке приёма посетителей, администратор спросил её: "Госпожа М., как я понимаю?" Пластиковая карточка была вставлена в картонный конверт, на котором был написан номер комнаты, а фиолетовым фломастером было приписано в углу: "Следуй дальнейшим указаниям!"

Номер встретил её безликой отельной роскошью, на двуспальной кровати лежал аккуратно сложенный халат и записка: "Прошу в сауну, 15 минут тепла!" Что ж, отступать было бы смешно, она скинула с себя одежду, закуталась в халат, надела лежащие тут-же шлёпанцы и так отправилась к лифту. В сауне пахло эвкалиптом и мужским телом, она лежала на верхней полке и украдкой разглядывала входящих и выходяших людей. "Кто же из них пригласил меня сюда?" - гадала она.

Через 20 минут она поняла, что пора возвращаться, тут ничего больше не произойдёт. Распаренная и расслабленная, она вернулась в номер. На кровати теперь её ждала новая записка. "Раздевайся и располагайся! И не забудь завязать глаза!" - рядом лежал тонкий, но плотный шарфик. Что ж, она завязала себе шарфик на глаза и решительно шагнув через спавший с плеч халат, развалилась на подушках.

Едва она расположилась на кровати, разглядывая себя в зеркале напротив сквозь щёлочку, оставленную, чтобы подсматривать, как погас свет. Наступила кромешная тьма. Подглядывать стало быссмысленно. Она лежала нагая на кровати и напряжённо вслушивалась в темноту. Показалось ли ей, или открылась и закрылась дверь в ванной? Действительно, со стороны ванной угадывался шелест босых ног по ковру. Она вся задрожала в возбуждении. И в страхе. И в нетерпении… Невольно вскрикнув, она сорвала с глаз бесполезный шарф и потянулась к выключателю лампы на прикроватной тумбочке. Но опоздала. Крепкие мужские руки мягко, но решительно отвели её запястья назад и наверх. Слова протеста замерли в груди, а сердце забилось так, словно собиралось выскочитъ наружу. Она почувствовала всех телом ЕГО близость, его дыхание на своей шее. Она стиснула ноги, сжала губы и приготовилась кричать во весь голос. Но вместо этого, удивившись сама себе, вдруг расслабилась и распахнулась ему навстречу.

Он не торопился. Теперь, когда она отдалась его милости и прекратила всяческое сопротивление, он вовсе не стремился тут-же воспользоваться своей властью. Он знал, и она знала это тоже, что никуда она не денется, что он возьмёт её так и тогда, когда и как захочет... Держа её руки высоко над её головой, он словно вдыхал запах её нетерпения. На шее, у уха, у подбородка, у уголка рта. А она, она так теперь хотела его поцелуя, но не решалась проявить инициативу. Он же подобрал спавший с неё шарф и привязал им её руки там, наверху, к изголовью кровати. Привязал и отстранился от неё, так что она больше не чувствовала его близости.

Она лежала так, минута за минутой, связанная и нагая, в темноте, чувствуя, что он притаился где-то рядом. Ожидание превратилось в муку. А потом, когда, казалось, прошла целая вечность, её вдруг пронзило насквозь его прикосновением. Там, где она меньше всего ожидала, едва-едва подушечками пальцев. Это было так остро, что она непроизвольно и неожиданно для самой себя издала тонкий стон, как она не стонала прежде даже во время оргазма. А его пальцы трогали её и трогали, тут и там, беспорядочно и жадно. И нежно. Живот, грудь, шея, губы, лоб, плечи, руки, ладони, талия, снова живот. А потом всё ниже и ниже вниз по животу, по внутренней поверхности бедра, слегка подталкивая согнутые в коленях ноги в стороны. Она послушно развела ноги.

И он действительно тронул её там, первым же касанием угадав нужную точку. Ту самую, которая ещё помнила утреннее прикосновение её указательного пальца. Все её чувства отключились, вся она стала одной той точкой, что теперь решительно и мягко жали его пальцы. Ещё пару секунд, и внизу живота возникла и потекла вверх, захлёстывая голову, ватная волна наслаждения. Она никогда не становилась такой влажкой и горячей как сейчас. Его пальцы скользили в этой влаге вверх и вниз, нажимали и теребили и снова отпускали и мягко входили, да, да, мягко входили в её лоно. И снова возвращались наверх к исходной точке. Ещё немного, и наступит, да нет же, наступил уже и затопил её в неистовой дрожи оргазм. Она напряглась всем телом и обмякла, подрагивая, отдаваясь волнам тепла, разливающимися по её телу.

И вдруг, в этот самый момент, её клитор пронзил ледяной холод. Она закричала во весь голос, выдернутая из экстаза. А он, не обращая внимания, капал чем-то ледяным и липким на её распахнутые его нежности навстречу воротца любви… А потом, одна капля, холодная и сладкая, упала ей на уголок рта. „Клубничное варенье!“ - успела понять она и ощутила первое прикосновение его языка. Там, внизу.

Она чувствовала каждую клубничную капельку, что одну за одной снимал с неё его шершавый и требовательный язык. Он начал с живота, с той капли, что скатилась ей на пупок. Потом его язык проложил влажнюю дорожку к тому месту, где ещё утром была линия волос. Потом уделил внимание её ножкам слева и справа, аккуратными притрагиваниями, словно котёнок, слизывающий пенку с молока, убрал клубничные кусочки с её лобка. Она подтянула коленки наверх, открывая ему доступ к более укромным местам.

Освободив её от остатков варенья, он принялся её целовать, где только что облизывал. Ягодицы, анус, лепестки тут и там, ножки слева и справа, клитор, - тут он был особенно нежен - лобок, низ живота, пупок. Он продвигался губами, лицом, грудью, всем собою наверх, тяжело наваливаясь поверх её размягчённой наготы. Он добрался своими поцелуями до груди, левого и правого сосков, до ключиц, до шеи, до, наконец, всё ещё немного клубничного уголка рта. Она нашла в темноте его губы, и они слились в долгом поцелуе, тягучем и чувственным, открывающем душу.

Она начинала привыкать к нему. Его губы были полными и нежными, а щёки, напротив, покрыты жёсткой щетиной. И он определённо был волосатым. Она ощущала бархатистую кучерявость его груди и пушок на животе, да и там, где она сама была чисто выбрита, у него явно были девственные заросли. Один только ещё сантиметр вверх, и он упрётся в неё своим членом. "Сейчас", - предчувствовала она, невольно двигаясь навстречу, - "ещё несколько секунд, о он войдёт в меня по-настоящему". Она наяву почти уже ощущала, как его упругий член глубоко-глубоко вклинивается в её самую суть, раздвигая и увлекая за собой её податливую плоть. Но у него был другой план.

Он развязал её руки и, не давая ей обнять его, одним движением развернул её поперёк кровати. Затем он встал у её головы и, обвив её руки вокруг себя, снова связал их у своего живота. А потом повернулся к ней в кольце её рук. Она поняла его намерения и, запрокинув голову, нашла в темноте его подрагивающий член. Теперь была её очередь вылизывать клубничной варенье.

Её голова удобно лежала на краю матраса, её руки обнимали его тело, её пальцы чувствовали жар его спины. Она осторожно обхватила губами его головку и втянула её вовнутрь. Он глухо выдохнул. Что ж, следующие минуты обещали быть сладкими для них обоих. Они составляли единое целое, привязанные друг к другу, и впервые за вечер не она, а он был в её власти. Она почувствовала одновременно торжество и разочарование. Он не был тем тёмным господином, о котором она, как она теперь понимала, мечтала все эти годы. Он был хорош, но… недостаточно хорош, чтобы не покориться ей. Через несколько секунд он станет совсем послушным, словно объезженный жеребец, повинующийся уздечке. Уздечке, следующей малейшим движениям кончика её языка, самого кончика, то мягкого, следящего за дорожкой клубничной сладости, то жёсткого и требовательного, вызывающего напряжение всего его тела.

И вот скоро, совсем скоро его тело послушно напряглось, на его спине, под её скрещенными руками, выступил пот. Его ладони мяли и ласкали её грудь, дыхание стало тяжёлым и частым. Ещё совсем немного, ещё чуть-чуть, и она узнает его на вкус. Но тут случилось то, чего она менее всего ожидала. Ещё одни мужкие руки неожиданно подхватили её под согнутые в коленях ноги, и, прежде, чем она успела понять, что происходит, она ощутила, как в её размягчённое и увлажнённое лоно входит мужчина. Незванный и непрошенный гость. Тёмный господин.

Она закричала во весь голос, криком насилуемой. Но это не был крик боли и унижения, она кричала от остроты наслаждения. Никогда до этого в её жизни её тело не отзывалось так остро на природный зов мужчины, самца-победителя. И рефреном её крику раздался стон её первого сегодняшнего любовника. По её лицу и груди и шее потекла густая и горячая жидкость.

А тот, второй, беззвучно продолжил своё дело. Он был совсем другой, хотя в её сознании странным образом они оба как-бы слились в один образ, просто её господин явился к ней в двойном обличьи, один был чувственным и нежным, другой же прямолинейным и эгоистичным, ведомый лишь своими мужскими инстинктами и движущийся в этот момент наикратчайшим путём к своему удовлетворению. Его движения становились всё сильнее и грубее, он входил в неё всё глубже и всё чаще. Ещё какое-то время, и он кончил ей на живот и на грудь, в последнюю секунду выйдя из неё. Их сперма смешалась у неё на теле. "У них явно договорённость на этот счёт", - подумала она. Она решила про себя их так и называть: Первый и Второй.

Остыв, Второй поднялся и, обойдя кровать... развязал ей руки. Теперь она была свободна! Но в чём была её новоприобретённая свобода? Первый и не думал двигаться, так и оставшись стоять, как был. Она помедлила мгновение, и, взяв его член в свои руки, начала аккуратно слизывать остатки спермы. Она приняла своё решение.

Ещё несколько раз Первый и Второй менялись местами в этот вечер, пока, наконец, все трое не насытились, и не наступила пауза. "Сейчас," - лениво представлялось ей, - "они лягут ко мне, и я усну между ними в их объятьях". Это ли не то счастье, что она искала все эти годы?! Но тут в который раз события пошли совсем не так, как она ожидала. Её вдруг ослепила яркая вспышка, и, ошеломлённая таким поворотом, она услышала, как открылась и закрылась входная дверь.

***

Всё было бы совсем иначе, если б не она, не фотография. Её фотография, сделанная той ночью. На обратной стороне подпись фиолетовым фломастером: "Встреча участников литконкурса". И ничего более.

Её господин призывает её снова.
"Интересно, сколько их будет на этот раз?" - подумала она.